Заявка on-line

Ваше имя (обязательно)

Ваш E-Mail (обязательно)

Сообщение

Николай Второй и 9 января

 

Демонстрация рабочих в Санкт-Петербурге 9 января 1905 года до сих пор в некоторых учебных пособиях ложно излагается как расстрел мирного шествия (или даже — Крестного хода!) к Царю Николаю II. Указывая на мирный характер демонстрации, некоторые историки говорят, что в петиции, которые демонстранты несли для предъявления Государю, были требования только экономического порядка. Однако, достоверно известно, что в последнем пункте предлагалось ввести политические свободы и созвать Учредительное Собрание, которое должно было решать вопросы государственного устройства. По сути, этот пункт был призывом к упразднению самодержавия.

Справедливости ради надо сказать, что для большинства рабочих требования этого пункта были туманны, неопределенны, и они не видели в них угрозы царской власти, против которой даже и не собирались выступать. Главными для них были в общем вполне разумные экономические требования.

Однако в то самое время, когда рабочие готовились к демонстрации, от их имени составлялась иная петиция. Более радикальная, содержащая экстремистские требования общегосударственных реформ, созыва Учредительного собрания, политического изменения государственного строя. Все пункты, известные рабочим и реально поддерживаемые ими, становятся как бы дополнением политических требований. Это была в чистом виде политическая провокация революционеров, пытавшихся от имени народа в тяжелых военных условиях предъявить требования неугодному им русскому правительству.

Конечно же, организаторы демонстрации знали, что требования, составленные в их петиции, заведомо невыполнимы и даже не соответствуют требованиям рабочих. Главное, чего хотели достичь революционеры — это дескридитировать Царя Николая II в глазах народа, морально унизить его в глазах своих подданных. Организаторы хотели унизить его уже тем, что от имени народа предъявляли ультиматум Божьему Помазаннику, который согласно положению Законов Российской Империи должен руководствоваться «ТОКМО ВОЛЕЙ БОЖИЕЮ, А НЕ МНОГОМЯТЕЖНОЙ ВОЛЕЙ НАРОДНОЮ».

Много позже событий 9 января, когда одного из устроителей демонстрации священника Гапона спросили: «Ну, как Вы полагаете, о. Георгий, что было бы, если бы Государь вышел навстречу народу?» Он ответил: «Убили бы в полминут, полсекунд!»

Однако, с каким цинизмом тот же Гапон 8 января направил министру внутренних дел Святополк- Мирскому, провокационное письмо: «Ваше превосходительство, — говорится в нем, — рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть Царя 9-го сего января, в воскресенье, в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего русского народа. Царю нечего бояться. Я, как представитель «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», мои сотрудники товарищи рабочие, даже все так называемые революционные группы разных направлений гарантируем неприкосновенность его личности».

По сути, это был вызов Царю, оскорбление его личного достоинства и уничижение его власти. Подумать только, священник ведет за собой «революционные группы разных направлений» и, как бы похлопывая по плечу русского Самодержца, говорит: «Не бойся, я гарантирую тебе неприкосновенность!» Воистину, кого хочет Господь наказать, у того отнимает разум.

Государь же Император Николай II, ознакомившись с петицией рабочих, тактично уехал в Царское Село, этим давая понять, что разговаривать на языке требований и ультиматумов не намерен. Он надеялся, что, узнав о его отсутствии, рабочие на демонстрацию не выйдут.

Однако, организаторы шествия, зная, что встречи с Государем не будет, не донесли этого до рабочих, обманули их и повели к Зимнему дворцу, чтобы устроить столкновение с силами правопорядка. Тщательно спланированная акция удалась. Примерно 300 тыс. человек приняли участие в демонстрации. Петербургские власти, поняв, что остановить рабочих уже невозможно, приняли решение хотя бы воспрепятствовать их скоплению в центре города. Как пишет историк О. А. Платонов: «Главная задача состояла даже не в том, чтобы защитить Царя (его в городе не было), а в том, чтобы предотвратить беспорядки, неизбежную давку и гибель людей в результате стекания огромных масс с четырех сторон на узком пространстве Невского проспекта и Дворцовой площади среди набережных и каналов. Царские министры помнили трагедию Ходынки, когда в результате преступной халатности московских властей в давке погибло 1389 человек и около 1300 получили ранения. Поэтому в центр стягивались войска, казаки с приказом не пропускать людей, оружие применять при крайней необходимости».

Но демонстрация с самого начала имела не мирный характер. Когда ее участники двинулись к Зимнему дворцу, помимо хоругвей над толпами появились красные знамена и транспаранты с лозунгами «Долой самодержавие», «Да здравствует революция», «К оружию, товарищи». От призывов перешли к действиям. Начались погромы оружейных магазинов, сооружались баррикады. Революционеры начали нападать на городовых и избивать их, спровоцировав столкновения с силами правопорядка, с армией. Они вынуждены были защищаться и применить оружие. Специально расстреливать демонстрантов никто не планировал. Тем более НЕ ОТДАВАЛ ТАКОГО ПРИКАЗА И ЦАРЬ НИКОЛАЙ II, НАХОДИВШИЙСЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ.

Демонстрантов не загоняли в тупик. У них был выбор: встретив на своем пути стражей порядка, армейские подразделения, повернуть назад и разойтись. Они не сделали этого. Несмотря на словесные предупреждения и предупредительные выстрелы, демонстранты пошли на цепи солдат, которые вынуждены были открыть огонь. Было убито 130 человек, несколько сот ранено. Сообщения о «тысячах жертв», распространявшиеся либеральной печатью, являются агитационной выдумкой.

Как тогда, так и сегодня возникает вопрос, не было ли ошибочным решение о применении оружия. Может быть, власть должна была пойти на уступки рабочим?

С. С. Ольденбург на этот вопрос отвечает достаточно точно и исчерпывающе: «Поскольку власть не считала возможным капитулировать и согласиться на Учредительное собрание под давлением толпы, руководимой революционными агитаторами, никакого другого выхода не оставалось.

Уступчивость в отношении наступающей толпы либо ведет к крушению власти, либо к еще худшему кровопролитию».

Сегодня известно, что так называемая «мирная демонстрация» носила не только внутриполитический характер. Она, и последовавшие за ней революционные выступления, явились следствием работы японских агентов и были организованы в самый разгар русско-японской войны.

В эти дни из Парижа от латино-славянского агентства генерала Череп-Спиридовича пришло в Россию сообщение о том, что японцы открыто гордятся волнениями, вызванными на их деньги.

Английский журналист Диллон в книге «Закат России» засвидетельствовал: «Японцы раздавали деньги русским революционерам…, были затрачены огромные суммы. Я должен сказать, что это бесспорный факт».

А вот как оценивает трагедию 9 января и последующие за ней забастовки и революционные выступления О. А. Платонов: «Если давать юридическую оценку деятельности граждан Российской Империи, в условиях военного положения готовящих на иностранные деньги ее поражение, то по законам любого государства она может рассматриваться только как ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИЗМЕНА, ДОСТОЙНАЯ ВЫСШЕЙ МЕРЫ НАКАЗАНИЯ. Предательская деятельность кучки так называемых «революционеров» вследствие остановки работы оборонных предприятий и перебоев в снабжении армии, привела к гибели тысяч солдат на фронте, ухудшению экономического положения в стране».

19 января в обращении к рабочим Царь Николай II совершенно справедливо отмечал: «Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны.

Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага».

Конечно же, Государь заметил и преступную непредусмотрительность и неумение предотвращать беспорядки со стороны руководителей органов правопорядка.

Они понесли достойное наказание. По повелению Государя были уволены со своих должностей все чиновники непосредственно виновные в том, что не сумели предотвратить демонстрацию. Кроме того, своих постов лишились министр внутренних дел Святополк-Мирский и петербургский градоначальник Фуллон.

По отношению же к семьям погибших демонстрантов Государь проявил истинно христианское милосердие. Его указом на каждую семью погибшего или пострадавшего было выделено по 50 тыс. руб. Это по тем временам вылилось во внушительную сумму. История не знает другого подобного случая, чтобы во время тяжелой войны выделялись средства на благотворительную помощь семьям пострадавших участников антигосударственной демонстрации.

Игорь Евсин