Заявка on-line

Ваше имя (обязательно)

Ваш E-Mail (обязательно)

Сообщение

Пасха в I Мировой войне

Эти открытки были изданы в 1914-1915 гг. и посылались на фронт, солдатам участникам Первой Мировой войны.

Восточный фронт. Полковой священник.


Пасхальная весточка в окопы с голубиной почтой. 1915г.


Император Николай II вручает солдату красное пасхальное яйцо. Галиция 1915г.

В конце марта 1915 император Николай II провёл инспекцию Галицийского генерал-губернаторства. 27 марта 1915 (9 апреля по новому стилю) он посетил Броды и Львов, о котором в своём дневнике написал так: «Очень красивый город, немножко напоминает Варшаву, пропасть садов и памятников, полный войск и русских людей». Во Львове он встретился с генерал-губернатором Г. А. Бобринским, а с генералом А. А. Брусиловым на следующий день в Самборе, затем посетил Хыров и Перемышль, после чего вернулся во Львов где присутствовал на молебене в военно-полевой церкви Пресвятой Богородицы «Утоли мои печали». (нынешняя улица Ген.Грекова) и обеде у генерал-губернатора…

…»Пасха 1915-го года была ранней – 22 марта (4 апреля по новому стилю) весь Православный мир праздновал светлое Христово Воскресение. А в занятом русской армией Львове она была ещё и первой за два с лишним столетия, ознаменованной архиерейским служением. Архиепископ Волынский и Житомирский Евлогий (Георгиевский), назначенный управляющим церковными делами на территории Галиции, служил в огромном «солдатском» храме Пресвятой Богородицы «Утоли мои печали». Храм был освящён недавно – в начале февраля, а до этого, в австрийские времена, во Львове была всего одна православная церковь – на улице Францисканской , построенная для православных военнослужащих львовского гарнизона. И хотя после занятия Галиции русскими войсками православные богослужения проходили ещё и в большом Преображенском храме, он далеко не мог вместить всех желающих. В результате, многие солдаты, введённые в заблуждение сходством православного и греко-католического богослужений, принимали участие в униатских службах. Там они, случалось, следом за униатами вдохновенно восклицали: «Преподобный отче Иосафате, моли Бога о нас», не подозревая, что просят молитв у человека, положившего свою жизнь в борьбе против Православия. Архиепископ Евлогий, желая пресечь подобные недоразумения, добился открытия военно-походной церкви в военном манеже по улице Ветеранов , вмещавшем, по словам Владыки, до семи тысяч человек. «Выйдешь со Святыми Дарами – вспоминал он, – море голов. Солдаты стоят покорные, безропотные, смиренные, некоторые из них тихо плачут… Приветствуешь их: “Христос Воскресе!” – и тысячи голосов в ответ, от всей души: “Воистину Воскресе!..” Мне хотелось солдат ободрить, поддержать, внести в их сердца хоть немного радости. Кто мог подумать, что через два года, на смену этим безгласным, покорным людям, этим “жертвам”, которые так безропотно шли на смерть, – придут бунтовщики! Какая в них была красота смирения, кротости, молчаливой готовности на подвиг! В заутреню я христосовался с солдатами и христосованье затянулось так долго, что генерал-губернатор, пригласивший меня к себе разговляться, счел невозможным дольше заставлять ждать своих гостей и предложил приступить к разговенью».
К радости святых Пасхальных дней добавлялась и надежда на скорое успешное окончание войны. Недавно – за две недели до Пасхи, пал Перемышль, почитавшийся австрийцами неприступной твердыней. В Ставке ожидали, что вскоре удастся прорваться с Карпатских гор на Венгерскую равнину, откуда откроется дорога на Вену – а значит и к победе, и к концу войны.
Этому предполагавшемуся наступлению и предшествовала поездка во Львов и Перемышль императора Николая II. Она была уже седьмой по счёту его поездкой в действующую армию, но, вероятно, самая опасной из них: ведь предстояло посетить недавно завоёванные города, в которых наверняка оставались люди, враждебные к русскому царю. Как вспоминал впоследствии Александр Иванович Спиридович, ведавший в то время царской охраной, подобный план поразил его: «Как, Государь поедет во Львов? В город, только что занятый у неприятеля, где мы ничего не знаем. Как же можно так рисковать? Да еще во время войны. Ведь это безумие». Против этой поездки был и верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, опасаясь покушения на императора . Раздавались голоса о преждевременности поездки, поскольку Галиция не была ещё твёрдо закреплена за Россией. Не советовал императору ехать в Галицию и Григорий Распутин. Воля Государя была, однако, непреклонна и Спиридовичу ничего не оставалось, как срочно самому отправляться в столицу Восточной Галиции. Здесь он представился военному генерал-губернатору генералу графу Бобринскому и сообщил ему о предстоящем царском визите. Это известие застало генерал-губернатора врасплох: ведь совсем недавно Государь говорил ему, что он не приедет во Львов в этом году и губернатор не имел даже парадной формы для такого случая. Но Спиридовича беспокоило другое: отряд охраны, взятый им из Ставки, очень мал и может не справиться со своей задачей. Конечно, на улицах будут выставлены солдаты, но и на них нельзя возлагать особых надежд. «Все эти шпалеры войск по пути проезда лишь красивая декорация, так как, увидев Царя, солдаты будут в таком восторженном экстазе, будут настолько поглощены созерцанием Царя, что, при нешироких улицах, при недостатке полиции и охраны позади войск, в толпе, энергичный преступник всегда сумеет броситься через строй по направлению царского экипажа», – рассуждал Александр Иванович. Наконец, выход был им найден: генерал Веселаго, начальник гарнизона, согласился предоставить в распоряжение Спиридовича пятьсот унтер-офицеров, которые должны были под руководством жандармских офицеров обеспечивать охрану Императора. Этими мерами, по-видимому, не ограничились: ряд неблагонадёжных жителей города был арестован и освобождён лишь после отъезда императора .
Накануне приезда императора прибыл во Львов и протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский, задачей которого была организация встречи со стороны Церкви. В частности, он передал архиепископу Евлогию просьбу Великого князя Николая Николаевича сделать приветственную речь по возможности более краткой и не касаться в ней политических вопросов.
- Как же это можно, чтобы речь была короткой?.. Разве можно тут обойти политику? Разве не могу я, например, сказать: «Ты вступаешь сюда как державный хозяин этой земли?» – волновался архиепископ.
- Я думаю, — ответил протопресвитер, – что нельзя так сказать, так как война еще не кончена и никому, кроме Бога, не известно, будет ли наш Государь хозяином этой земли. Пока она – только временно занятая нашими войсками.
- Ну как же это? — настаивал владыка.
- Я вам передал просьбу великого князя, а дальше, владыка, ваше дело, – ответил отец Георгий .

Из Ставки император выехал в среду 8-го апреля. Это была уже седьмая с начала войны его поездка на фронт. На следующий день, в десять утра Государь прибыл в Броды. «Знаменательный для меня день приезда в Галицию!» – отмечает он в своём сдержанном, так называемом «викторианском» дневнике. В Бродах Государя встретил помощник генерал-губернатора, генерал-майор свиты Его Величества Половцов. Здесь же император принял доклад о положении дел на фронте, поработал некоторое время с бумагами, затем написал письмо Александре Фёдоровне и после завтрака в 12 часов на автомобиле отправился во Львов. Ехал он в открытом салоне быстроходного и надёжного «Делоне-Бельвиля 45 CV» со знаком императрицы – гамматическим крестом на радиаторе. Вместе с императором ехали главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич и генерал Янушкевич. За ним следовали автомобили, где находились великий князь Пётр Николаевич, принц А. П. Ольденбургский и свита: министр двора Фредерикс, флаг-капитан генерал-адъютант Нилов, дворцовый комендант Воейков, генерал-майор свиты князь Долгоруков, начальник канцелярии министерства императорского двора генерал-лейтенант Мосолов, командир императорского конвоя генерал-майор Граббе, начальник военно-походной канцелярии императора генерал-лейтенант Орлов, флигель-адъютанты полковник граф Шереметев, полковник Нарышкин, капитан 2-го ранга Саблин, лейб-хирург Фёдоров, генерал-майор Дубенский, церемониймейстер барон Штакельберг.
Как вспоминает Спиридович, «день был жаркий, и вереница автомобилей катила, окутываемая клубами пыли. По пути два раза останавливались на местах сражений. Государь выслушивал доклады. Несколько раз он подходил к белым могильным крестам, которыми был усеян, столь победоносно пройденный русской армией, путь». Об этой поездке есть запись и в императорском дневнике: «Чем дальше, тем местность становилась красивее. Вид селений и жителей сильно напоминал Малороссию. Только пыль была несносная. Останавливался несколько раз на месте сражений в августе м-це; видел поблизости дороги братские могилы наших скромных героев. Солнце пекло как летом».
По дороге императорский кортеж проезжал Золочев. Здесь императора встречали несколько тысяч человек, в основном крестьян из окрестных сёл. В праздничных одеждах, с церковными хоругвями в руках нескончаемым «ура» приветствовали они русского царя.
Во Львов Государь въехал по Лычаковской дороге. В половине пятого на Рогатке, в том месте, где сейчас перекрёсток Лычаковской и Пасичной, императора с рапортом встретил генерал-губернатор граф Бобринский. «Великий Князь, как колоссальнейшая статуя , стоял, вытянувшись, на автомобиле, отдавая честь. Около него застыл Янушкевич. Затем приехавшие стряхнули пыль и кортеж тронулся дальше», – вспоминает Спиридович.

Император Николай II принимает рапорт военного генерал-губернатора Галиции графа Г.А.Бобринского у автомобиля по приезде во Львов. В автомобиле: Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич (справа), начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии Н.Н.Янушкевич, крайний слева – дворцовый комендант В.Н. Воейков.Дата съемки: 09.04.1915г.

Встреча во Львове была восторженной. Утренние газеты известили горожан об ожидаемом приезде императора. Город был убран и украшен флагами, военные оркестры играли русский гимн. По правой стороне улиц выстроились шпалерами войска, по левой стояли горожане. Велась киносъёмка, кадры которой дошли до наших дней.

Фильм «Его Императорское Величество Государь Император в завоеванном крае».

В городе царский кортеж возглавил автомобиль с начальствующими лицами Галиции – генерал-губернатором графом Бобринским, его помощником Половцовым, градоначальником полковником Скалоном. За ними, вторым в кортеже, следовал автомобиль императора. «Нас встречали, бурно проявляя радость, из всех окон на нас сыпались цветы. Ники предупредили, что за печными трубами на крышах домов могут спрятаться снайперы. Я тоже слышала о подобной опасности, но в ту минуту никто из нас не боялся смерти. В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединяла нашу семью с народом. Мне никогда не забыть этот триумфальный въезд в Львов», – вспоминала много лет спустя этот день сестра Государя, великая княгиня Ольга Александровна, находившаяся здесь вместе со своим госпиталем. Схожие чувства переживал и жандарм Спиридович: «встреча со стороны населения была настолько горяча, а население было не русское, что как-то невольно пропал всякий страх за возможность какого либо эксцесса с этой стороны. Казалось, что при таком восторге, при виде Белого Царя, со стороны галицийского населения какое либо выступление против Государя невозможно психологически. Убранство улиц флагами и гирляндами дополняло праздничное настроение толпы». Радость при встрече императора была, таким образом, не показной, не организованной предварительно царской охранкой; в большой степени она оказалась сюрпризом и для неё самой . Поскольку маршрут императора хранился в тайне, многие галичане торжественно встречали поезд, прибывший в это же время во Львов и на котором, как предполагалось, император продолжит свой путь до Перемышля. «Несмотря на то, что… вся железная дорога от границы до Львова была оцеплена солдатами, они узнали о времени проезда и с церковными хоругвями и иконами крестными ходами устремились к железной дороге – стояли шпалерами по пути следования царского поезда», – вспоминает владыка Евлогий.

Львовяне у памятника Адаму Мицкевичу во время визита во Львов императора Николая II.

Император по улицам Лычаковской, Бернардинской и Галицкой площадям, улицам Карла Людвика , Ягеллонской , Мицкевича, Красицких , Яновской и Клепаровской проследовал на молебен в гарнизонный храм Пресвятой Богородицы «Утоли мои печали».
Владыка Евлогий так описывает встречу императора в храме:
«Огромный храм был переполнен до тесноты: генералы, офицеры, солдаты, русские, служащие в разных ведомствах (среди присутствующих я увидал Председателя Государственной думы Родзянко ), местное галицкое население – всё слилось воедино; длинная вереница священнослужителей, в золотистых облачениях, с о. протопресвитером Шавельским впереди, – и все это шествие возглавлялось мною. Момент был не только торжественный, но и волнующий, захватывающий душу…
Государь прибыл в сопровождении Верховного Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича и генерал-губернатора графа Бобринского. Приехал он без всякого торжественного церемониала, в рабочей военной тужурке, быстро выскочил из автомобиля, на ходу бросив недокуренную папиросу, поздоровался со своими сестрами Ксенией Александровной и Ольгой Александровной , стоявшими при входе в храм в костюмах сестер милосердия , и направился ко мне. Забыв все предостережения, я начал свою речь… В ней я выразил всё, чем были полны души православных галичан:
- Ваше Императорское Величество, Вы первый ступили на ту древнерусскую землю, вотчину древних русских князей – Романа и Даниила, на которую не ступал ни один русский монарх . Из этой подъяремной, многострадальной Руси, откуда слышались вековые воздыхания и стоны, теперь несётся к Вам восторженная осанна. Ваши доблестные боевые орлы, сокрушив в своем неудержимом стремлении вражеские твердыни, взлетели на непроходимые, недоступные снежные Карпаты, и там, на самой вершине их, теперь вьет свое гнездо могучий двуглавый Российский орел… Я говорил со всею силою охватившего меня воодушевления и убеждения, ибо непоколебимо был убежден в конечном торжестве русского оружия; чувствовал я и отклик моих слов в сердцах присутствующих; у многих на глазах блестели слезы… Главнокомандующему моя речь было не по душе, он с досадой крутил ус и кусал губы, тихо ворча: “Вот, не послушался…” (это мне передавали стоявшие близ него люди). Государь тепло меня поблагодарил: “Благодарю вас за сердечное слово”».

По окончании молебна владыка Евлогий преподнёс Государю копию Почаевской иконы Божией Матери, со словами: «Примите, Ваше Величество, от меня эту святую икону, копию великой святыни русского народа – Почаевского чудотворного образа Богоматери. Эта святыня не раз спасала русскую землю от нашествий вражеских, и в теперешнюю великую отечественную войну она не пустила врага в свою обитель, хотя Лавра Почаевская стоит на самой бывшей границе австрийской. Когда блаженной памяти государь Александр III посетил Почаев, то собралось там много галичан, перебежавших границу, чтобы посмотреть на Русского Царя. Покойному Государю угодно было обратиться к тем галичанам с такими знаменательными словами: “Я помню вас, я знаю вас, я не забуду вас!”. По указанию Божиего промысла, Вы, Государь, осуществляете теперь эти великие, почти пророческие слова. Да поможет Вам в этом святом деле Царица Небесная».

Ещё один образ Почаевской Богородицы архиепископ Евлогий поднёс великому князю Николаю Николаевичу.
Протопресвитер Георгий Шавельский также приветствовал Государя от имени армии и тоже поднес ему икону.
После молебна почётный караул, выставленный 23-м маршевым батальоном, прошёл церемониальным маршем перед императором. На правом фланге шли великий князь Николай Николаевич, его начальник штаба генерал Янушкевич и граф Бобринский.

Император Николай II беседует с офицером у гарнизонной церкви. Среди присутствующих: П.А. Ольденбургский, великий князь Петр Николаевич, великий князь Александр Михайлович, дворцовый комендант В.Н. Воейков, министр императорского двора барон В.Б. Фредерикс, великий князь Николай Николаевич, начальник военно-походной канцелярии Николая II генерал-лейтенант В.Н.Орлов и др..Дата съемки: 09.04.1915г.

Император Николай II с сёстрами великими княгинями Ольгой (в платье сестры милосердия) и Ксенией Александровнами у входа в гарнизонную церковь.

Император Николай II обходит почетный караул. Присутствуют: генерал-губернатор Галиции Г.А. Бобринский, Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, великий князь Александр Михайлович, министр императорского двора барон В.Б. Фредерикс и др..

Церемониальный марш почётного караула.

Далее Государь отправился в Евгениевский госпиталь имени великой княгини Ольги Александровны, находившийся тогда в помещении Академической гимназии по ул. Сапеги . Здесь император обошёл раненных, поговорил с ними, многих наградил георгиевскими крестами и медалями.

Встреча императора Николая II у здания Евгенинского госпиталя № 1 имени Её императорского высочества великой княгини Ольги Александровны.

Отсюда в восьмом часу Государь едет во дворец наместника . «Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах», – отметил впоследствии император в своём дневнике. Около дворца его встречает множество народа, а также почётный караул от Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка. Под гремящее «ура», чередующееся с русским гимном и гимном русских галичан «Пора за Русь Святую» , император принял почётный караул и вошёл во дворец.
«Государь был очень весел», – вспоминает владыка Евлогий, – «ласково беседовал со всеми, в том числе и со мной, с интересом рассматривал коллекцию австрийских снарядов, собранную в генерал-губернаторском доме, определяя, на каком заводе сделан тот или иной снаряд. Генерал-губернатор граф Бобринский тут же был пожалован генерал-адъютантом и на него надели царские аксельбанты и вензеля. Во время обеда на площади перед генерал-губернаторским домом послышалось какое-то движение и пение. Оказывается, мои православные галичане с крестами, хоругвями и иконами, несмотря на запреты, прорвались во Львов и запели русский национальный гимн “Боже, Царя храни!” Государь встал, вышел на балкон, прослушал гимн и сказал несколько сердечных слов».
«Спасибо за тёплый приём, – обратился император к собравшимся, – Да будет единая, могучая, нераздельная Русь! Ура!»
Ответное многоголосое «ура» огласило площадь перед дворцом.
Через несколько минут после ухода Государя на балкон вышел генерал-губернатор, передал собравшимся благодарность императора и предложил всем тихо разойтись. Но долго ещё после этого не уходили галичане, продолжая петь свои церковные и народные песни.
По словам генерала Спиридовича, Государь был очень растроган оказанным ему галичанами приёмом. Особой благодарности удостоился и архиепископ Евлогий за своё приветствие в церкви.

Львовяне в ожидании прибытия императора Николая II (ул. Чарнецкого, ныне Винниченко; здание, находящееся на фотографии слева, в настоящее время не существует).

Император Николай II, прибывший у губернаторского дворца. Справа налево: верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, великий князь Петр Николаевич, император Николай II, начальник штаба верховного главнокомандующего, генерал от инфантерии Н.И. Янушкевич, князь Г.А. Бобринский, барон В.Б. Фредерикс, В.Н. Воейков, неизвестный, флигель-адъютант Н.П. Саблин, командующий Собственным конвоем Его Величества генерал-майор А.Н. Граббе.

Здесь же, во дворце, были приготовлены покои для отдыха императора («угрюмые, неуютные комнаты», по словам всё того же Спиридовича). Спал государь, тем не менее, отлично, на той же кровати, на которой не раз отдыхал ранее его нынешний противник в войне – австрийский император Франц-Иосиф.
Утром в половине девятого Государь пил чай, а через час выехал на вокзал, где его ожидал поезд и где он принял оперативный доклад прибывшего сюда немного раньше великого князя Николая Николаевича. После доклада императору был представлен персонал санитарного поезда общедворянской организации имени принца П.А. Ольденбургского.

Утром 10 апреля царь прибыл в Самбор, в штаб армии генерала Брусилова, произведенного в тот же день в генерал-адъютанты, то есть причисленного к императорской свите

В десять часов Император вместе с Верховным Главнокомандующим, его братом Петром Николаевичем, принцем Ольденбургским и свитой выехал в Самбор, куда прибыл около первого часа. Здесь его встретил командующий 8-й армией генерал Алексей Брусилов. В этот же день государь посетил Хыров и вечером прибыл в Перемышль. Утром следующего дня, 11-го апреля, Император осмотрел укрепления Перемышля, поражаясь числу находившихся здесь орудий и различных военных припасов.
После завтрака, в половине второго император отправился в обратный путь. Ехали автомобилем через Радымно и Яворов по местам боев. Жители окрестных деревень знали о проезде Государя и с церковными хоругвями, возглавляемые местным духовенством, приветствовали его на дороге.

Во Львов государь въехал по улице Яновской в пять часов вечера. Проехав через город к Высокому Замку, и, оставив машину внизу, Николай Александрович поднялся на вершину горы. Полюбовавшись открывавшимися отсюда видами, Император направился во дворец генерал-губернатора. Здесь состоялся прощальный обед, на котором присутствовали, помимо генерал-губернатора, обе сестры императора, трое великих князей, находившихся во Львове, принц П.А. Ольденбургский, министр двора Фредерикс, лица свиты и представители высших военных властей города. Около четверти десятого государь выехал на вокзал по переполненным населением улицам. Львовяне в последний раз криками «ура» приветствовали русского царя.
На вокзале Императору были представлены настоятель штабной церкви Венедикт Туркевич, общественный деятель-русофил, председатель Русского Народного Совета Владимир Дудыкевич, депутация от Кауфманского госпиталя имени государыни императрицы Марии Фёдоровны во главе со старшей сестрой, супругой генерал-губернатора графиней Бобринской, а также состав санитарного поезда киевского учебного округа во главе с графиней Ламздорф. Эти представления заняли немного времени, и уже около десяти часов Государь покинул столицу Восточной Галиции.
Через несколько дней, 14-го числа, генерал-губернатор через львовские газеты ещё раз выразит благодарность горожанам от имени императора за хороший приём. В тех же номерах газет будет сообщено, что Николай II распорядился передать в пользу бедных львовян десять тысяч рублей.
А Государь, покинув гостеприимный Львов, в половине первого 12-го апреля вновь прибыл в Броды. Утром того же дня он принял последний доклад великого князя Николая Николаевича, горячо поблагодарил его за Галицию и вручил ему наградную саблю. Как было сказано в Высочайшем рескрипте на имя Николая Николаевича, «ныне, лично посетив освобождённую от австро-германского владычества Галичину и убедившись в блестящем порядке и заботливости, положенных в основание управления завоёванного края, я, глубоко ценя Вашу деятельность… жалую при сем препровождаемую Георгиевскую саблю, бриллиантами украшенную, с надписью «За освобождение Червонной Руси… Сердечно Вас любящий и благодарный Николай».
После этого императорский поезд оставил Галицию и понёс Государя на юг, в Каменец-Подольский и Одессу, где его ждали новые люди и новые заботы.

Победоносным планам Ставки не суждено было сбыться: через несколько недель начнётся наступление немецких войск, в результате которого Галиция будет оставлена русской армией. Впоследствии, во время знаменитого Брусиловского прорыва, часть её, в том числе и городок Броды, будет вновь отбита у австрийцев. Однако вторично побывать на этой земле императору было уже не суждено.

Почти столетие пролетело с тех пор. Столетие, ознаменовавшее себя революциями и войнами, сильно изменившими и Россию, и Галицию, и весь мир. Но львовские улицы, которыми проезжал Император, остались почти теми же, что и были, они и сейчас могут напомнить о событиях тех дней. Здесь, где суетятся маршрутки и сворачивает на свою конечную остановку трамвай, императора встречал военный генерал-губернатор Львова. Здесь, в старом здании манежа, когда-то звучали слова, впервые сказанные Спасителем в канун Распятия, а стало быть и поныне служится на этом месте незримая ангельская литургия, и будет служиться до конца дней мира. Здесь, где сидят за партами современные гимназисты, когда-то страдали от ран, умирали или выздоравливали солдаты и офицеры русской армии, и здесь их навещал Государь. Который, будем верить, и сейчас, находясь перед престолом Господним как Св. стратотерпец Николай II-й , предстательствует перед Всевышним и за нашу землю, так тепло встречавшую его далёкой весной пятнадцатого года…


Был обычай после Пасхального богослужения поцелуем приветствовать близких людей.Так и Государь в день Пасхи, где бы он её ни праздновал, в Царском Селе или в войсках, целовал своих солдат. Государь был небольшой ростом, и ему надо было тянуться на цыпочках, целуя придворных высоких солдат, которые деликатно наклонялись в его сторону. Некоторые из них давали Государю красное пасхальное яйцо, получая взамен фарфоровое, украшенное инициалами Государя.


Пасху 1917 г. Императорская семья встретила в заточении в Александровском дворце Царского Села, где, по приказу А.Ф. Керенского, общение членов семьи было ограничено встречами за столом, значительно сократилось число приближенных, которые присутствовали на Богослужении и разделяли пасхальную трапезу Царской семьи. В Светлое Воскресенье Александра Федоровна «давала им фарфоровые яйца, сохранившиеся из прежних запасов. Всего было 135 человек». То было последнее христосование последней Императорской семьи.

Еще более печальной была последняя Пасха в жизни Императорской семьи в доме Ипатьева в Екатеринбурге, где в ночь на 17 июля 1918 г. они были расстреляны большевиками. Николай II писал о морозном и пасмурном дне Пасхи 1918 г.: «По просьбе Боткина к нам впустили священника и дьякона в 8 час. Они отслужили заутреню скоро и хорошо; большое было утешение помолиться хоть в такой обстановке и услышать «Христос Воскресе»… Утром похристосовались между собою и за чаем ели кулич и красные яйца, пасхи не могли достать».

«Анна Вырубова — фрейлина Государыни». Под редакцией Ирмели Вихерюури. 1987. Отава. Хельсинки. Перевод Людмилы Хухтиниеми.
А.А. Вырубова. Страницы моей жизни. 2000. Благо. Москва.

У Романовых существовала традиция делать подарки к Пасхе в виде ювелирных яиц, которые изготавливались по собому заказу на фирме Карла Фаберже. В 1915 году императором Николаем II было сделано два подарка — два пасхальных яйца — одно вдовстующей императрице Марие Федоровне и второе жене, императрице Александре Федоровне. Оба этих подарка объединены одной темой — темой милосердия и работы женщин из семьи Романовых в Российском Обществе Красного Креста… Эти два пасхальных яйца Фаберже весьма скромны: высокопоставленный заказчик сделал это главным условием, т.к. царская семья соблюдала строжайший режим экономии во время уже как год идущей Первой Мировой войны. Может быть поэтому эти две работы мастерской Фаберже не так часто демонстрируются широкой публике и не так часто можно что либо про них узнать…


Императрица Мария Федоровна, жена императора Александра III и императрица Александра Федоровна, жена императора Николая II


Нагрудный знак Императорского Российского Общества Красного Креста

Пасхальное яйцо «Красный Крест с портретами» 1915 год

Подарок императора Николая II вдовствующей императрице Марии Федоровне на Пасху 1915 года. Сделано в Санкт-Петербурге. В настоящее время находится в коллекции Лиллиан Томас Пратт, Вирджиния, Музей изобразительных искусств, Ричмонд, США. Высота яйца 7,6 см (по другим сведениям 8,9 см).
Пасхальное яйцо изготовлено из серебра, золота, белой и красной эмали. Два противоположных красной эмали кресты несут даты «1914 и «1915″. Стилизованная с библейского текста в золоте церковнославянская надпись на эмали гласит: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.» На вершине яйца Корона и монограмма вдовствующей императрицы Марии Федоровны в серебре. Сюрприз яйца — складывающиеся пять овальных портретов-миниатюр: сестры царя, княгини Ольги Александровны, старшей дочери царя, Великой Княгини Ольга Николаевны; жены царя, императрицы Александры Федоровны; второй дочери царя, Великой Княгини Татьяны Николаевны; сестры двоюродного брата царя Великого князя Дмитрия Павловича, Великой Княгини Марии Павловны. Автор миниатюр художник Василий Зуев.
Известно, что император в 1915 году заплатил за это яйцо 3559,5 рублей (тех самых настоящих, царских золотых). В 1930 году в СССР пасхальное яйцо Фаберже «Красный Крест с портретами» было продано на одном из антикварных аукционов всего за… 500 рублей (тоже золотых, но имеющих совершенно другой номинал). Миссис Лиллиан Томас Пратт приобрела его себе в коллекцию в 1933 году на выставке Арманда Хаммера и Тейлора всего лишь в… универмаге Нью-Йорка…

Пасхальное яйцо «Триптих Красный Крест» 1915 год

Подарок императора Николая II императрице Александре Федоровне на Пасху 1915 года. Сделано в Санкт-Петербурге. Владелец: Кливлендский Музей искусств, Огайо, США. Высота: 8,6 см

Пасхальное яйцо с триптихом изготовлено из серебра, золота, белой и прозрачной красной эмалей, акварели на золоте и стекле. На белой эмали тела яйца смонтированы полупрозрачные красной эмали кресты с обеих сторон. В центре каждого Креста установлены миниатюрные изображения соответственно Великой княжны Ольги и Татьяны Николаевны Романовых в форменном облачении сестер милосердия Общества Красного Креста. Внутри яйца триптих на библеский сюжеты: центральная часть православное представление Воскресения Христова; Святая Ольга, основательница христианства на Руси, представлена на левом крыле триптиха; Святая Мученица Татьяна — справа. Иконы написаны Адрианом Праховым, миниатюрные портреты княжон работы Василия Зуева.


Алексей Николаевич и Николай II в 1915г.


Почтовая пасхальная открытка 1915г. с изображением Цесаревича Алексея в госпитале

Пасхальное яйцо Фаберже из коллекции Московского Кремля (Оружейной палаты)


Яйцо с миниатюрой на мольберте, 1916

Стальное яйцо создано в годы первой мировой войны — тяжелого времени и для России, и для царской семьи. Поэтому его облик строг, а декор официален и суховат. Поскольку яйцо было создано в честь награждения царя орденом святого Георгия IV степени, то золотая рамка миниатюры украшена черно-оранжевой лентой и белым эмалевым крестом этого ордена.

Яйцо было подарено императором Николаем II императрице Александре Федоровне на Пасху 1916 г.


Всего, с 1885 по 1917 год по заказу императоров Александра III и Николая II было создано около 56 пасхальных шедевров (точная цифра неизвестна). Яйца, сделанные в мастерской Михаила Перхина, которую после его смерти возглавил Генрих Вигстрем.