Цесаревич Алексей. Великая война -часть I

1 октября 1915 года наследник с Государем уехали в Ставку — это была первая разлука с матерью.
Государь, понятно, считал, что пребывание в Ставке давало больше жизненного опыта наследнику Российского Престола, чем все вместе взятые кабинетные уроки, а прикосновение к страданиям человеческим зримо открывало ему заповедь «возлюби ближнего своего, как самого себя» — так «делался» царь для будущей России, так, этим деланием, возлюбил нас (да, да, нас с вами, ибо Слово Царское движет века!)
Рассказывают, что Алексей Николаевич любил говорить с ранеными, утешать и ободрять их. Собственные страдания сделали душу этого чистого отрока сострадательной, чуткой к чужой боли. «Когда я буду Царем, не будет бедных и несчастных. Я хочу, чтобы все были счастливы», — так говорил Цесаревич Алексей. Дух войска поднимался обаянием личности царственного отрока, появлявшегося на различных участках фронта, юному Цесаревичу был пожалован Георгиевский крест, он получил звание ефрейтора.23 августа 1915. Прибыл Император со свитой. Императорские поезда разместились в лесу севернее вокзала. Подписан приказ по армии о принятии Царем Верховного командования с 23 августа.

В Императорском вагоне. Николай II, Императрица Александра Федоровна и Цесаревич Алексей (весна 1916)

В первые дни своего пребывания в Ставке Николай II жил в императорском поезде, но уже вскоре перебрался в го­род. В его дневнике сохрани­лась помета: «Решил пере­ехать в Могилев на житель­ство, оно гораздо удобнее во всех отношениях». Алек­сандре Федоровне он напи­сал то же самое — но более развернуто: «Лесок, в кото­ром стоял наш поезд, очень уютен, но благодаря дождям там стало сыро, даже в ваго­нах; поэтому, чтобы быть по­ближе к моему штабу и жить в доме, я решил, что лучше и проще всего будет переехать в город».Когда Царь переехал в Ставку он занял особняк бывшего губернатора.Могилев к моменту при­бытия императора представ­лял собой довольно обыч­ный губернский город, хотя и весьма живописно распо­ложенный. Николай II по­селился в губернаторском доме (заняв две комнаты во втором этаже — спальню и кабинет) и в письмах к же­не отзывался о нем и об окружающей местности так: «Здание старое, но впол­не удобное, с садиком и очарователь­ным видом на Днепр и далекую окрест­ность — положительно Киев в миниа­тюре»

Кабинет Царя в Ставке

Подробно описывал быт Государя в Ставке — по крайней мере, внешнюю его сторону — полковник Генерально­го штаба В. М. Пронин: «На южной окраине Могилева, на высоком и кру­том берегу Днепра, откуда открывался прекрасный вид на заднепровские дали, стоял небольшой двухэтажный губер­наторский дом. Здесь имел пребывание Государь Император во время своих приездов в Могилев. Почти вплотную к этому дому, или как мы его называ­ли — “дворцу”, примыкало длинное двухэтажное здание Губернского прав­ления; в нем находилось Управление генерал-квартирмейстера, этого “свя­тая святых” всей русской армии. Перед “дворцом” и Управлением была доволь­но большая площадка, обнесенная со стороны прилегавшего к ней город­ского сада и улицы железной решет­кой. У парадного входа “дворца”, когда Государь был в Ставке, обыкновенно стояли парадные часовые от Георгиевского батальона, составлявшего охрану Ставки. Батальон комплектовался ге­оргиевскими кавалерами — офицерами и солдатами всех строевых и пехотных частей армии, по особому выбору. Это, так сказать, были “храбрейшие из храб­рых”. В ближайших аллеях сада и на прилегающей к площадке улице несли дежурство чины дворцовой полиции и секретные агенты, которых мы называ­ли “ботаниками”. Дабы не обращать на себя внимания, они, внешне сохраняя непринужденный вид, словно прогули­вались, останавливались у дерева или цветочной клумбы и как бы внима­тельно их рассматривали, в то же вре­мя зорко следя за всеми прохожими и проезжими».

Помимо георгиевских кавалеров и «ботаников», Государя охраняли особый авиационный отряд, артиллерийская батарея, а также другие воинские подразделения. Но, несмот­ря на это, в самой атмосфере Ставки с появлением здесь Царя — как ни странно это покажется стороннему наблюдателю — воцарилась атмосфе­ра здоровой демократичности. Это можно отчетливо увидеть на примере

кинематографических сеансов, кото­рые были едва ли не единственным доступным развлечением в Могилеве: для Николая II не устраивали особых показов, вместе с ним перед экраном сидели и офицеры, и рядовые солдаты.

Вообще, многие — даже и те, кто относился к Царю критически, — признавали, что при нем в Ставке стало го­раздо спокойнее. Ушла напряженность, присутствовавшая здесь при великом князе Николае Николаевиче (хотя справедливости ради следует сказать, что великого князя любили в войсках). «Как неузнаваем штаб теперь, — отме­чал великий князь Андрей Владими­рович. — Прежде была нервность, из­вестный страх. Теперь все успокоились. И ежели была бы паника, то Государь одним свои присутствием вносит такое спокойствие, столько уверенности, что паники быть уже не может. Он со все­ми говорит, всех обласкает; для каждо­го у него есть доброе слово».

Зал приемов

Столовая

Спальня Николая II

Кровати Николая II и Цесаревича Алексея

Почти весь 1916 год Наследник, несмотря на то, что ему исполнилось лишь двенадцать лет, провел в Ставке и в разъездах с отцом. «Предназначенный от колыбели быть державным правителем великой страны, он увидел ее в один из самых трагических моментов, и уже слагались еще неясные пути его жизни, и будто уже слышал он наставление Бориса Годунова сыну: “Мать почитай, но властвуй сам собою — ты муж и Царь”».

Отрывки из дневника Николая II:
3-го октября. Суббота.
Рано утром прибыли в Могилев. В 10 час. поехал с Алексеем в Губернаторский дом. Он помещен в моих двух комнатах и очень доволен находиться здесь.

Спал отлично по обыкновению в Могилеве.

С началом Великой войны  Императору Николаю II приходилось часто  покидать Царское Село и уезжать в Ставку Верховного Командования, которая находилась в Могилеве.    В эти поездки Николай Александрович брал с собой сына.   И Царь, и Царица считали жизнь в Могилеве полезной для Цесаревича; они полагали, что в подобной обстановке он сможет легче побороть свою застенчивость и будет лучше подготовлен к обязанностям Монарха.   И в самом деле, по воспоминаниям тех, кто видел его в Ставке, в Могилеве Алексей уже не производил впечатления застенчивого ребенка.

 В Ставке вместе с отцом Наследник принимал участие в смотре войск.   Несмотря на то, что Ему было всего одиннадцать лет, Цесаре­вич очень серьезно относился к своей миссии, а к военному делу вообще про­являл, как и Отец, неподдельный инте­рес.   Наследник никогда не жаловался на усталость.   В Могилеве Алексей размес­тился в одной комнате с отцом; спал на такой же простой железной кровати и иногда даже присутствовал на докладах и официальных встречах.

 Родители считали, что Алексея надо чаще показывать народу и войскам.   Они должны были знать и любить своего бу­дущего Повелителя. Императрица не со­мневалась, что зрелище ангелоподобно­го Сына усиливало симпатию людей к правителям, крепило основы Монархии и развеивало зловредные слухи о физи­ческой «неполноценности» и «ущербно­сти» Цесаревича.

Наиболее ценны для нас воспоминания самого Императора, о жизни в Ставке вместе с Наследником, они дают нам картину, характеризующую Николая II, как заботливого и любящего отца, гордящегося своим сыном.

 Николай II просто блаженствовал, проводя время в обществе Сына.   Они вместе гуляли, читали книги, разговари­вали, писали письма в Царское.   Вместе молились.

 «Его присутствие дает свет и жизнь всем нам — включая и иностранцев, — писал Николай Александрович Алексан­дре Федоровне 6 октября 1915 года. — Ужасно уютно спать друг возле друга;   я молюсь с ним каждый вечер, с той поры, как мы находимся в поезде; Он слишком быстро читает молитвы, и его трудно остановить;  Ему страшно понра­вился смотр, Он следовал за мною и сто­ял все время, пока войска проходили маршем, что было великолепно…  Только в первый день Алексей завтракал с Жильяром в моей комнате, но потом он стал сильно упрашивать позволить ему завт­ракать со всеми.   Он сидит по левую руку от меня и ведет Себя хорошо, но иногда становится чрезмерно весел и шумен, особенно, когда я беседую с другими  в гостиной.   Во всяком случае, это им приятно и заставляет их улыбаться. 

Император Николай II и Цесаревич Алексей в вагоне-ресторане царского поезда. 1915

Ставка в Могилеве. Маленькая комната для закусок.

 Перед вечером мы выезжаем в моторе (по ут­рам он играет в саду) либо в лесу, либо на берегу реки, где мы разводим костер, а я прогуливаюсь около.   Я поражаюсь, как много он может и желает ходить, а дома не жалуется на усталость.   Спит он спо­койно, я тоже, несмотря на яркий свет Его лампадки».

 Главным дневным занятием Цесаре­вича в Ставке были уроки.   Но когда они заканчивались, то единственное жела­ние — находиться возле Отца.   Являясь строгим блюстителем распорядка, Импе­ратор радовался каждой возможности иметь Сына рядом.  Да и других чинов Ставки и Свиты вид умного и живого мальчика не оставлял равнодушными.

 Говоря о том времени, дворцовый ко­мендант В.Н. Воейков вспоминал: «Зав­тракал Алексей Николаевич за общим столом, сидя по левую руку Государя.   После дневной прогулки с Его Величе­ством, Наследнику подавался отдельно в 6 часов обед…   

1916 г. Цесаревич Алексей, награжденный за посещение фронтового госпиталя в сфере дальнего огня германской артиллерии

 Между Своим обедом и сном он появлялся среди приглашенных в Высочайшему столу, причем держал себя совершенно непринужденно.  Благодаря необыкновенной простоте и сердечности в обращении, Алексей Николаевич привлекал к себе все сердца как своей внешностью, так и  духовной красотой».

 Отец Георгий Щавельский отмечал, что в нужных случаях он быстро находил подходящую шутку для ответа.   Так, однажды во время высочайшего обеда в Ставке Алексей как-то нечаянно (или не совсем нечаянно) пролил на стол суп.   Отец-Император недовольно нахмурился: — Что это такое?   Наследник не смутился и совершенно серьезно отвечал: — Суп, Ваше Императорское Величество! — Не суп, а свинство! — только и заметил Государь. 

  Из Могилева Государь иногда совершал поездки на фронт, которые далеко не всегда были безопасны.   Однажды он посетил вместе с Алексеем передовые окопы русской пехоты, доступные для обстрела вражеской артиллерией.   Можно представить себе радость и изумление солдат, которые вдруг увидели перед собой самого Императора и Цесаревича. За нахождение в сфере огня по возвращении в Ставку армия поднесла Императору орден Святого Георгия, а Цесаревичу -Георгиевскую медаль.

Цесаревич Алексей у Императорского поезда, фото 1916 г

Цесаревич Алексей у Императорского поезда, фото 1916 г

  Жизнь в Ставке очень понравилась Алексею: Царевич нежно любил отца и просто обожал военные упражнения.   Летом в Ставке у него было одно особенное развлечение.   Утром, перед выходом Государя к утреннему чаю, мальчик становился с ружьем на часах, пока Государь пил чай.   Когда Император выходил из палатки, Царевич отдавал ему честь и уже после этого снимался с «часов».

Генерал-майор Дубенский, видевший Наследника в начале 1917  

вспоминал, что тот говорил «оживленно и бодро и весело глядел своими большими, выразительными глазами.   Да и вообще Алексей Николаевич имел здоровый и красивый вид…»   Не один он отмечал, что Цесаревич подрос и выглядит старше.

«Каждый раз, как я снова видела Цесаревича, я видела его все более выросшим и возмужавшим; все выразительнее и сосредоточеннее становилось его благородное лицо; детская округлость его щек исчезла, но черты лица становились тоньше и прекраснее, глаза все глубже и грустнее…  Цесаревич становился юношей», — вспоминала С.Офросимова.

«Мы радовались, глядя на Алексея Николаевича, — писала А.Танеева. -  Любо было смотреть, как он вырос, возмужал и окреп; он выглядел юношей, сидя около от ца за завтраком; пропала и его застенчивость…»

На фото Алексей вместе с учителем В. Петровым

В Ставке цесаревич проводил много времени с отцом. Вместе с ним он даже совершал поездки на передовые пози­ции. Граф Д. С. Шереметев вспоминал об одной из таких поездок: «Рота сол­дат, вынырнувшая из окопа и возвра­щавшаяся на отдых, с удивлением узна­ла Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ни­ми Государь Император с Наследником Цесаревичем».

Такого рода «вылазки» Алексей, ко­нечно, как и любой мальчик его возрас­та, воспринимал как увлекательные приключения. Но вообще жизнь его — даже в Ставке — приключениями бы­ла бедна. Когда он не находился с от­цом, он или занимался уроками, или гулял, по большей части в саду, приле­гающем к дому. Имея живой характер, подросток быстро сходился с людьми — с офицерами, их денщиками, с моги- левскими детьми. В его натуре, при всей шаловливости, не было деспотиз­ма. Он не помыкал своими знакомца­ми, сердце его легко открывалось для дружеских чувств, сострадания, любви. Однажды он попросил отца Георгия Шавельского познакомить его с маль­чиком Шурой, алтарником штабной церкви, и, расспрашивая о нем, узнал, что мальчик вынужден много време­ни проводить дома — его мать тяже­ло болела, и он ухаживал за ней. Ко­гда отец Георгий рассказал Алексею об этом, «наследник сразу смолк и заду­мался». Дальнейшая беседа в воспоми­наниях о. Георгия Шавельского пере­дана так: «“Наверно, вы хотите ближе познакомиться с Шурой?” — прерываю я его молчание. “Да, очень хочу”. “То­гда назначим час для встречи, и я ска­жу Шуре, чтобы он пришел в сад. Хоро­шо?” “Хорошо, — как-то нерешительно сказал Наследник, а потом, помолчав минутку, прибавил: — а, может быть, ему нужно быть около больной мате­ри?” Я глядел на него и любовался той чистой, неподдельной скорбью, кото­рая в это время отражалась на его пре­красном личике. Он, конечно, теперь мысленно представлял себе несчастную больную мать и горе ее сына…»

Русский Император Николай II и ефрейтор Алексей Романов.

 

Цесаревич Алексей выполняет «марш-бросок» с полной боевой выкладкой…

С отцом — в окрестностях Могилева.

Государь и Наследник Цесаревич Алексей перед проволочными заграждениями. Белорусь, осень 1915 г.

С представителями союзников

Император Николай II с семьей на перроне вокзала во время прибытия в Ставку. Могилев. Май, 1916.

На фронте, фото 1916 г.

На вокзале города Могилева, фото 1916 г.

Императрица Александра Федоровна, царевич Алексей, Николай II по прибытии в военную ставку. 1916 г.

Иногда в Могилев приезжала Импе­ратрица с дочерьми, и жизнь Ставки резко менялась, несмотря на то, что Александра Федоровна жила с дочерь­ми не в губернаторском доме, а в сво­ем поезде. Так, к обедам, когда Царская семья бывала в Могилеве, никто не приглашался: Государь предпочитал проводить время в узком кругу родных. Завтраки внешне проходили по-прежнему, но в гораздо более официальном тоне. Церковь Император и его домаш­ние посещали тоже вместе, причем не только праздничные литургии, но и всенощные накануне их.

  Материал взят из книг  Д.Орехов. Подвиг Царской семьи.- СПб.: Невский проспект 2002. -224с

 Боханов А.Н. «Николай II». — М.: Вече, 2008. — 528 с.: ил.

Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович в действующей армии. Июль 1915-февралъ 1916. Составил генерал-майор Дубенский. Петроград, 1916

Дневники Императора Николая II